Эмигрантские сльозы
May. 30th, 2025 03:59 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
Роман Супер из Берлина:
В среду я вёз дочь с гимнастики домой. Там ехать всего-ничего, 17 минут. Едем мы себе домой. Хорошее настроение. В багажнике коврик для занятий, розовый обруч, бутылка воды. Через панорамную крышу пробивается солнышко. Музыку слушаем. Нормально в общем едем.
Светофор. Перед сфетофором приличное скопление машин. Пристраиваемся. Ждём зелёного. Зелёный. Никто не двигается. Снова зелёный. Никто не двигается. Так повторяется много раз. Выхожу из машины и вижу, что перекрёсток заблокирован полицейскими. Движение перекрыто во все стороны. Потом вижу вертолёты. Вижу, что полицейских становится больше. Вот они перестали пропускать и пешеходов. Все просто стоят и чего-то ждут.
Проходит минут двадцать. Ничего не меняется. Конца и края пробки уже не видно. Кажется, что парализован весь город.
Вижу, что раздражённый таксист решается подойти к полицейскому. Подслушиваю их разговор.
— Что происходит? Почему вы перекрыли город? Вы видите, что в пробке рейсовые автобусы? Там куча детей. Что за хаос вы устроили?
— Мы ждём, когда проедет кортеж херра Зеленского.
— Зеленского?
— Да.
— И сколько ещё ждать?
— Сколько нужно.
...
Я будто снова оказался дома. На Кутузовском. Знакомая и даже родная ситуация. Барин едет — холопы стоят. Сколько нужно, столько и стоят. В Москве я ждал, когда членовоз доставит до работы тело Путина. В Берлине — тело Зеленского. Да и есть ли в сущности разница, из-за президента какой страны сотням и тысячам водителей приходится ссать в бутылочку, счастливым образом оказавшуюся в багажнике?
Это в нашей традиции. Это в нашем культурном коде. Нам это понятно. Мы привыкли. Но я предположить даже не мог, что, оказывается, понятно это и немцам.
Хотя вертолёты — вот же они. Посадите драгоценное тело в вертушку, и город свободен. И всем хорошо. И никто не злится и не чувствует себя тлёй. Но нет. Прочь фантазии.
Кортежа ждали сорок минут. Не нашёл нужных слов, чтобы объяснить дочке, почему мы стояли. Все они не вполне уместные для разговора с шестилетним ребёнком.
Макака ещё не поняла, что люди везде +- одинаковые.
В среду я вёз дочь с гимнастики домой. Там ехать всего-ничего, 17 минут. Едем мы себе домой. Хорошее настроение. В багажнике коврик для занятий, розовый обруч, бутылка воды. Через панорамную крышу пробивается солнышко. Музыку слушаем. Нормально в общем едем.
Светофор. Перед сфетофором приличное скопление машин. Пристраиваемся. Ждём зелёного. Зелёный. Никто не двигается. Снова зелёный. Никто не двигается. Так повторяется много раз. Выхожу из машины и вижу, что перекрёсток заблокирован полицейскими. Движение перекрыто во все стороны. Потом вижу вертолёты. Вижу, что полицейских становится больше. Вот они перестали пропускать и пешеходов. Все просто стоят и чего-то ждут.
Проходит минут двадцать. Ничего не меняется. Конца и края пробки уже не видно. Кажется, что парализован весь город.
Вижу, что раздражённый таксист решается подойти к полицейскому. Подслушиваю их разговор.
— Что происходит? Почему вы перекрыли город? Вы видите, что в пробке рейсовые автобусы? Там куча детей. Что за хаос вы устроили?
— Мы ждём, когда проедет кортеж херра Зеленского.
— Зеленского?
— Да.
— И сколько ещё ждать?
— Сколько нужно.
...
Я будто снова оказался дома. На Кутузовском. Знакомая и даже родная ситуация. Барин едет — холопы стоят. Сколько нужно, столько и стоят. В Москве я ждал, когда членовоз доставит до работы тело Путина. В Берлине — тело Зеленского. Да и есть ли в сущности разница, из-за президента какой страны сотням и тысячам водителей приходится ссать в бутылочку, счастливым образом оказавшуюся в багажнике?
Это в нашей традиции. Это в нашем культурном коде. Нам это понятно. Мы привыкли. Но я предположить даже не мог, что, оказывается, понятно это и немцам.
Хотя вертолёты — вот же они. Посадите драгоценное тело в вертушку, и город свободен. И всем хорошо. И никто не злится и не чувствует себя тлёй. Но нет. Прочь фантазии.
Кортежа ждали сорок минут. Не нашёл нужных слов, чтобы объяснить дочке, почему мы стояли. Все они не вполне уместные для разговора с шестилетним ребёнком.
Макака ещё не поняла, что люди везде +- одинаковые.